Ночами исступленное отчаяние и жалостливый скулеж, засевший внутри меня, отчаянно скребется в голове, сначала пытаясь своей возней привлечь к себе внимание, а позже, с озлобленной настойчивостью, начинает камнем дробить виски, чтобы по каплям выбраться наружу.
Моя душа мне – гроб. (c)
И я до безумного и пустого смирения борюсь с этим чувством – чувством ненависти к той реальности, в которой существую. До физического ужаса доводит меня осознание собственной нелепости в этом мире, который глух ко мне и к которому равно глух и я.
Идя по улицам я не вижу их: так плотно застилаются здешние мостовые картинами происходящего в моем сознании.
Порой мне кажется, что это серьезное душевное расстройство и не более. Может быть, я всего лишь болен. Сильно болен.
Наконец душа моя взрывается возмущением, и слова, что она выкрикивает мне, воистину мудры: «Не важно! не важно куда! все равно, лишь бы прочь из этого мира!» (c)
А порой мне кажется, что стоит спрыгнуть в бездну.