Don't you wish you were dead like me?
Нервное напряжение или какие-либо другие переживания совершенно не беспокоят. Да и сами нервные клетки сгорают с той скоростью и обреченностью, с какой, должно быть, горит хорошенько запущенное в открытый космос тело. Холёное, ничего не ожидающее тело, да ещё и в одном исподнем! Смешная от него наверное вспышка в глазах космоса, вселенной и вечности.
Скучая, листаю совершенно неинтересные записи неинтересных людей. Скука.
Внутри жужжит только усталая муха - то взберется по реберной лестнице, то с гулом авианосца ухнет в пустующие просторы брюшной полости.
И всё думает - а не повеситься ли ей тут с тоски? (Муха! Да ещё и повеситься! Какой абсурд!)
Но ничего, только эхо, скука и ничем не заполненные пространства.
Машинально листаю дальше.
В каком-нибудь мертвом языке ведь могло бы мое имя означать одиночество. А в другом непременно было бы синонимом для пушкинского Сальери.
Всё давно уже кончено.
Просто об этом не сказано вслух.
Скучая, листаю совершенно неинтересные записи неинтересных людей. Скука.
Внутри жужжит только усталая муха - то взберется по реберной лестнице, то с гулом авианосца ухнет в пустующие просторы брюшной полости.
И всё думает - а не повеситься ли ей тут с тоски? (Муха! Да ещё и повеситься! Какой абсурд!)
Но ничего, только эхо, скука и ничем не заполненные пространства.
Машинально листаю дальше.
В каком-нибудь мертвом языке ведь могло бы мое имя означать одиночество. А в другом непременно было бы синонимом для пушкинского Сальери.
Всё давно уже кончено.
Просто об этом не сказано вслух.